Предыдущий | Оглавление | Следующий

Глава 2. Юриспруденция в России

1. Дореволюционная юриспруденция

Юридическая наука в России формировалась под заметным влиянием западноевропейской юриспруденции. Известный русский юрист конца XIX – начала XX в. Н.М. Коркунов в этой связи писал: «Наше отношение к западной науке можно сравнить с отношением глоссаторов к римской юриспруденции. И нам приходилось начинать с усвоения плодов чужой работы, и нам прежде всего надо было подняться до уровня иноземной науки... Тем не менее в каких-нибудь полтораста лет мы почти успели наверстать отделявшую нас от западных юристов разницу в шесть с лишком столетий» [1].

Важную роль при этом сыграли реформы Петра I. По его указанию в начале XVIII в. была переведена работа С. Пуфендорфа «Об обязанностях гражданина и человека». Первыми преподавателями в русских университетах были иностранцы (в основном – немцы, ориентировавшиеся на положения тогдашней немецкой юриспруденции и философии естественного права). Первым русским профессором права был С.Е. Десницкий (1740–1789), который во многом разделял взгляды Г. Гроция о естественном и позитивном праве. К числу первых работ русских юристов относится произведение (во многом, правда, компилятивное) В.Т. Золотницкого «Сокращение естественного права, выбранное из разных авторов для пользы Российского общества» (СПб., 1764).

В 1818 г. увидела свет книга русского юриста А.П. Куницына «Право естественное», находившаяся под влиянием идей Канта. Книга эта как проповедующая «вредное учение» вскоре

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 136

была запрещена правительством, а ее автор был изгнан из Петербургского университета и Александровского лицея.

Заметной вехой в становлении и развитии русской юриспруденции стала «Энциклопедия законоведения» [2] К.А. Неволина, профессора Киевского университета. Он (вместе с П. Г. Редкиным, И.В. Киреевским и др.) изучал юриспруденцию в Германии, слушал лекции Гегеля в Берлинском университете и хорошо знал о состоянии европейской юридической науки и философии права в то время.

Неволин освещал задачи научного законоведения с позиций различия естественного права (естественного закона) и позитивного права (положительного закона). При этом естественный закон он трактовал как «идею законодательства» (т.е. как правовое начало, как правовую сущность позитивного закона), а позитивный закон – как ее «проявление» [3]. Свой юридический подход к закону он обосновывал так: существо закона – это правда, а «существо правды может быть определено только в философии» [4].

Подобная трактовка смысла философского изучения права и закона вполне созвучна гегелевскому подходу. Хотя вполне гегельянцем Неволин не был, однако он в своей «Энциклопедии законоведения» использовал ряд идей и методологических подходов гегелевского учения. Так, в значительной мере гегельянски трактует К.Неволин проблему сущности воли в ее связи с правом и вопрос о ступенях развития воли; влияние Гегеля присутствует и при освещении им проблем соотношения сущности и явления, необходимости и случайности, объективного и субъективного, исторического и логического применительно к тематике энциклопедии законоведения.

Высоко оценивая достоинство гегелевской философии права, Неволин вместе с тем критически отмечал и ее недостатки. «Все части великого здания права у Гегеля, – писал он, – отделаны с величайшим искусством и даже изяществом; целое отличается внутреннею твердостью. Но эта философия права находится слишком много под влиянием духа своего времени.

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 137

Она слишком мало приписывает важности духу других времен и веков. В этом заключается ее несовершенство» [5].

В дальнейшем к идеям гегелевской философии права обращались и многие другие русские юристы (П.Г. Редкий, И. Максимович, А.Д. Градовский, Б.Н Чичерин, П.И. Новгородцев и др.).

Так, П.Г. Редкий в первый период своей преподавательской деятельности в Московском университете (после возвращения из Германии) развивал во многом гегельянские представления. К этому времени относятся его гегельянские статьи «Обозрение гегелевской логики» (журнал «Москвитянин» 1841 г., ч. 4, кн. 8), «Об уголовной кодификации» («Юридические записки», т. II, 1842 г.), «Какое образование требуется современностью от русского правоведа?» (М., 1846 г.).

За причастность к «вольнодумству» Редкий в 1848 г. был отстранен от преподавательской работы, к которой он вновь был допущен лишь в 1863 г. в качестве профессора Петербургского университета. В этот второй период своей творческой деятельности П.Г. Редкий в своих лекциях по энциклопедии юридических и политических наук, а также в работах по истории философии права стоит, по существу, на позитивистских позициях и критикует гегелевские взгляды. Признавая гегелевскую философию в качестве вершины духовного развития для прошлого времени, П.Г. Редкий отмечал, что в условиях современности на смену спекулятивной философии закономерно пришла положительная философия [6] .

При этом он различал три способа (или метода) систематического научного освещения права: органический, диалектический и генетический. Органический способ, по его оценке, это наименее научный из всех систематических способов. Генетический способ он рассматривал как подлинно научный метод правоведения (в духе позитивизма).

Рассматривая достоинства и недостатки диалектического метода, Редкий в отличие от других тогдашних позитивистов отмечал заслуги Гегеля в разработке вопроса о подлинном научном методе изучения права. «Гегель, – писал он, – оставил по себе тот важный, глубокий след, который состоит в постановлении, хотя и не решении, задачи, выполнение которой и есть идеал истинного, методического в строжайшем смысле этого слова изложения содержания нашей науки» [7].

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 138

С либеральных позиций критиковал Редкий ряд положений гегелевской философии права. Так, он отвергает гегелевскую концепцию нравственности за игнорирование права и морали индивида. «Гегель, – отмечает Редкий, – напитанный античным духом, в особенности духом Платона и Аристотеля, предает индивида своим нравственным организмам так, что индивиды поглощаются ими, в особенности же – в самом высшем организме – в государстве» [8] .

Целый ряд общих проблем юриспруденции, теории, философии и истории права освещен в 7-томном труде Редкина по истории философии права.

Согласно Редкину, философия права – это юридическая дисциплина. Право у него является общим предметом и философии права, и позитивной юриспруденции. При этом содержанием положительной юриспруденции является «положительное право, право реальное, действительное, т.е. когда-либо и где-либо положенное, установленное в действительности, в реальности, в каком-либо государстве или обществе вообще, в виде законодательного или обычного права» [9]. Отличительная жеособенность философии права состоит в том, что она «имеет своим содержанием философское, естественное или природное, рациональное, т.е. мыслимое разумом человеческим, право, или идеальное право, первообраз права (ins naturale или ius naturae), имея в виду представить то, что праведно и справедливо (iustum) или в чем состоит правда и справедливость (iustitia)» [10].

Редкий, вслед за Гегелем, использует понятие «философское право» в качестве синонима естественного, разумного права, однако в содержательном плане это понятие трактуется им в духе либеральных идей. Так, во вступительной лекции 1876–1877 учебного года Редкий, наряду с антииндивидуализмом гегелевской философии права, подвергает критике гегелевскую концепцию войны и всемирно-исторического права ведущей в данную эпоху нации. Гегеля и его последователей Редкий упрекает (не во всем, правда, справедливо) в сведении права к силе. «Такая Гегелева теория войны, – пишет он, – комбинируется теперь с известной теорией Дарвина о борьбе в природе за существование, так что право силы возвысилось теперь на степень всеобщего закона природы, равно как и истории человечества» [11]. И далее по поводу тезиса «сила и есть

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 139

право» П.Г. Редкий замечает: «Это совершенно гармонирует с тою общею мыслью, что все действительное разумно, как и все разумное действительно. Но таким образом оправдывается всякое неправо, всякая неправда и несправедливость» [12].

В области юридического государствоведения ряд идей гегелевской философии права творчески использовал известный русский профессор государственного права А.Д. Градовский. [13] Хотя он не был гегельянцем, но его теоретические представления о месте и роли государства в обеспечении исторического прогресса, о государственно-организованной форме выступления различных народов на арене всемирной истории, его стремление дополнить историческое освещение проблем государства, права, политики, нравственности, свободы и т.д. философским постижением лежащих в их основе идей и понятий, критицизм к революционным теориям, ко всякого рода абстракциям, социально-политическим и государственно-правовым утопиям; попытки «разумного» примирения преобразовательных и охранительных начал общественной и политической жизни во многом опирались на положения гегелевской философии права.

Показательно в этом плане, в частности, то обстоятельство, что в докторской диссертации А.Д. Градовский, обосновывая методологию своего анализа и подчеркивая недостаточность простого исторического освещения государственно-правовых институтов, прямо ссылается на Гегеля и его методологические положения об идее как единстве понятия и действительности [14].

Для подхода Градовского весьма показательно то обстоятельство, что в статье «Политическая философия Гегеля» [15], посвященной столетию со дня рождения немецкого философа, знаменитый гегелевский тезис о тождестве разумного и действительного Градовский трактовал не в духе примирения со всем позитивно данным, а с явной критичностью к отрицательным аспектам существующего. «Неправда, преступление, насилие, – подчеркивает он, – суть явления ничтожные, призраки, не имеющие действительности и права существования» [16].

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 140

Освещая различные философско-правовые концепции и их значение для юридической науки, Градовский акцентировал внимание на общеметодологических и мировоззренческих аспектах соответствующих философских учений о праве и государстве. Так, в статье «Что такое консерватизм?» (1880) Градовский подчеркивал, что применительно к философу уместно прежде всего говорить о его идеализме, реализме или позитивизме, но не о том, консерватор он или прогрессист, либерал или абсолютист. Такие характеристики говорят лишь об отношении философа к практическим вопросам общественной жизни. «Но подобное отношение к общественным вопросам, – писал Градовский, – нисколько не определяет существа философской системы как таковой. На почве идеализма могут одинаково развиться направления в общественном отношении и консервативные, и прогрессивные. Существо, например, Гегелевой философии определяется не тем, что Гегель лично идеализировал прусский государственный строй; так называемая левая сторона гегельянцев сделала иное практическое применение из его философских начал» [17].

В своем методологическом подходе Градовский верно отразил то принципиальное обстоятельство, что между соответствующими философскими концепциями и политико-идеологическими воззрениями нет прямой, механической связи, и одно не следует подменять другим.

В русской юриспруденции второй половины XIX – начала XX в., как и в западноевропейской юриспруденции, в целом доминировали идеи юридического позитивизма.

Видным представителем юридического позитивизма в России был Г.Ф. Шершеневич (1863–1912), который в своих работах по гражданскому праву, истории философии права и теории права развивал формально-догматическую трактовку права, опираясь на позитивистскую философию О. Конта и Дж.Ст. Милля и продолжая традиции английской аналитической школы (Дж. Остин) и континентального юридического позитивизма («ранний» Р. Иеринг, К. Бергбом и др.) [18]. В содержательном плане его взгляды и труды по теории права и гражданскому праву отвечали задачам развития русского права и русской юриспруденции в период формирования в России буржуазного законодательства.

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 141

Шершеневич критиковал исторически сложившуюся философию права как (философию естественного права (с его противопоставлением позитивному праву и т.д.) и полагал, что она создана философами, профессионально не знавшими действительного права и задач правоведения. При этом он выступал за философию позитивного права, которая своими критическими исследованиями действующего права и понятийного аппарата юриспруденции и своими предложениями о совершенствовании права (положениями о том, каким должно быть право) должна решать важные задачи правоведения «в сфере критики и политики» права [19]. Подобная позитивистская философия права, согласно Шершеневичу, включает в себя общую теорию права (в качестве теоретической части философии права), историю философии права и политику права.

Представителем неопозитивизма был В.Д. Катков. Он утверждал, что «право есть закон в широком смысле» и стремился полностью преодолеть понятие «право» как «плод схоластики и рабства мышления» и заменить «право» властным «законом» [20]. «Нет, – писал он, – особого явления «право», в том смысле, в каком существуют такие особые явления, как «закон», «государство», «правило» или «норма поведения» [21].

В конце XIX – начале XX в. в России заметное развитие – в целом с позитивистских позиций – получили социология права и психология права. Различные концепции социологии права в конце XIX – начале XX в. развивали Н.М. Коркунов (право как разграничение интересов, как «должный порядок общественных отношений»), М.М. Ковалевский (либеральная генетическая социология права как часть общей социологии, историко-сравнительная юриспруденция, обусловленность права «ростом культуры и гражданственности»), С.А. Муромцев (либеральная концепция права как правопорядка – совокупности юридических отношений).

С обоснованием оригинальной психологической теории права выступил Л.И. Петражицкий (1867 – 1931). Право, по Петражицкому, – это психический фактор общественной жизни, «этические переживания, эмоции которых имеют атрибутивный характер», т.е. связаны с притязанием [22]. «Наши права, – отмечал он, – суть закрепленные за нами, принадлежащие нам, как наш актив, долги других лиц» [23].

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 142

Он считал, что право как объективная система норм – это «фантазия», «эмоциональная проекция», «императивно-атрибутивные нормы (проекционное объективное право)» [24]. В своей концепции «политики права» Петражицкий (как и с других позиций – Муромцев, Ковалевский, Чичерин, Новгородцев, Б.А. Кистяковский и другие либеральные русские юристы) выступал за реформистский путь преобразования России в парламентарное, конституционно-правовое государство.

Значительный вклад в развитие теории права и государства внес Б.А. Кистяковский. Идеи неокантианства и трактовка естественного права в духе ценностей либерализма, неотчуждаемых прав и свобод личности, правовой государственности и т.д. в его творчестве сочетались с религиозно-нравственным восприятием идей социализма в смысле необходимости справедливого решения социального вопроса и защиты неимущих на основе христианских представлений об осуществлении «солидарных интересов людей» [25].

Показательна в этой связи его работа «Государство и личность», которая представляла собой доработку его более ранней статьи «Государство правовое и социалистическое» (1906). Б.А. Кистяковский, характеризуя правовое государство как «высшую форму государственного бытия», выработанную до сих пор человечеством, продолжает: «В идеале утверждаются и постулируются более высокие формы государственности, например, социально-справедливое или социалистическое государство» [26]. Такое социалистическое государство, по представлениям Б.А. Кистяковского, тоже будет правовым государством, его дальнейшим развитием после капитализма, в условиях превращения «собственности привилегированных групп в общенародное достояние» [27].

Заметная веха в развитии теории права и государства и юриспруденции в России связана с творчеством выдающегося русского юриста Б.Н. Чичерина (1829–1904) [28].

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 143

Будучи под заметным влиянием идей Гегеля и Канта, Чичерин предпринял попытку совершенствования философии объективного идеализма и свою позицию называл универсализмом [29]. При этом он заметно трансформировал гегелевскую концепцию философии, используя (в духе кантианства) принципы априоризма, автономных «начал» и индивидуализма. Он трактовал разум как «закон всякого бытия»: «Разум есть верховное определяющее начало как в субъективном, так и в объективном мире, как в сознании, так и в бессознательном» [30]. Совпадение формы и содержания, единство разума и бытия есть Абсолютное как Бог. Абсолютное обнаруживается повсюду, законы разума и внешнего мира «едины. С позиций такой метафизической концепции философии Чичерин критиковал эмпиризм, материализм, позитивизм,»дарвинизм, утилитаризм и соответствующие трактовки права и государства.

Вытеснение метафизики позитивистскими учениями во II половине XIX в. привело, по оценке Чичерина, к упадку философии права, которая ранее занимала «выдающееся место в ряду юридических наук» и была «одним из важнейших предметов преподавания в университетах» [31]. И, развивая метафизическую философию права, Чичерин стремился содействовать возрождению былой значимости этой научной дисциплины. При этом он подчеркивал, что философские основания права должны служить руководящими началами практики. Необходимость и глубокий смысл философии права, по Чичерину, обусловлены тем, что «область права не исчерпывается положительным законодательством» [32].

Обосновывая свой подход, Чичерин отмечал, что положительные законы изменяются сообразно с изменениями потребностей и взглядов людей и, будучи произведениями человеческой воли, могут быть хорошими или дурными. Они, следовательно, нуждаются в оценках, в том числе и со стороны законодателя. «Чем же, – продолжал Чичерин, – должен руководствоваться законодатель при определении прав и обязанностей подчиняющихся его велениям лиц? Он не может черпать руководящие начала из самого положительного права, ибо это именно то, что требуется оценить и изменить; для

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 144

этого нужны иные, высшие соображения. Он не может довольствоваться и указаниями жизненной практики, ибо последняя представляет значительное разнообразие элементов, интересов и требований, которые приходят в столкновение друг с другом и между которыми надобно разобраться. Чтобы определить их относительную силу и достоинство, надобно иметь общие весы и мерило, то есть руководящие начала, а их может дать только философия» [33].

Отсюда следует вывод, что для разумного установления в законе прав и обязанностей лиц необходимо знание того, «что есть право, где его источник и какие из него вытекают требования» [34]. Эти проблемы тесно связаны с человеческой личностью, так что их уяснение, в свою очередь, требует исследований природы человека, ее свойств и назначения. Подобные вопросы относятся к сфере философии права. «Отсюда, – подчеркивает Чичерин, – та важная роль,- которую играла философия права в развитии европейских законодательств. Под влиянием вырабатываемых ею идей разрушался завещанный веками общественный строй и воздвигались новые здания. Достаточно указать на провозглашенные философией XVIII века начала свободы и равенства, которые произвели Французскую революцию и имели такое громадное влияние на весь последующий ход европейской истории» [35] .

В условиях господства позитивизма единственным руководящим началом всякого знания и всякой деятельности был признан опыт. Однако такой «реализм, лишенный идеальных, то есть разумных, начал, остается бессильным против самых нелепых теорий». [36] На этой почве, согласно Чичерину, и распространяется социализм. «Самое понятие о праве, – отмечает он, – совершенно затмилось в современных умах. Оно было низведено на степень практического интереса, ибо для идеальных начал не остается более места» [37].

С этих позиций Чичерин критикует Р. Иеринга за его трактовку права как «политики силы» и низведение им права на «степень интереса» [38], а также представителей тогдашней русской психологической (Петражицкий) и социологической (Кареев) школ права за их юридико-позитивистские воззрения.

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 145

В истории философии права Нового времени Чичерин выделяет четыре главные школы: общежительную, нравственную, индивидуальную и идеальную. Высшее развитие философско-правовой мысли, согласно его оценке, представлено идеальной школой, среди представителей которой он особо выделяет Канта и Гегеля. Их творчество, подчеркивает Чичерин, заслуживает самого внимательного изучения также и со стороны юристов. Причем Гегель, отмечает он, восполнил «еще чисто индивидуалистическую точку зрения» Канта «развитием объективных начал нравственного мира, осуществляющихся в человеческих союзах». Через это все умственное здание человеческого общежития получило такую цельность и стройность, какие оно никогда не имело ни прежде, ни после. И эта логическая связь не была куплена ценою насилования фактов; напротив, чем более юрист, изучающий свою специальность, знакомится с фактами, тем более он убеждается в верности и глубине определений Гегеля» [39]. Поэтому, заключает Чичерин, «мы должны примкнуть к Гегелю, который представляет последнее слово идеалистической философии. Наука тогда только идет твердым шагом и верным путем, когда она не начинает всякий раз сызнова, а примыкает к работам предшествующих поколений, исправляя недостатки, устраняя то, что оказалось ложным, восполняя пробелы, но сохраняя здоровое зерно, которое выдержало проверку логики и опыта. Именно это я и старался сделать в предлагаемом сочинении...» [40].

Имея в виду под «правом» позитивное право, Чичерин специально подчеркивал: «В отличие от нравственности право есть начало принудительное» [41]. Вместе с тем он говорит о различении положительного и естественного права и о направлениях влияния второго на первое. «Положительное Право, – пишет он, – развивается под влиянием теоретических норм, которые не имеют принудительного значения, но служат руководящим началом для законодателей и юристов. Отсюда рождается понятие о праве естественном, в противоположность положительному. Это – не действующий, а потому принудительный закон, а система общих юридических норм, вытекающих из человеческого разума и долженствующих служить мерилом и руководством для положительного законодательства. Она и составляет содержание философии права» [42].

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 146

Таким общим разумным естественноправовым началом,

которое служит руководством как для установления закона, так и его осуществления, является «правда, или справедливость» [43]. Право и правда проистекают из одного корня. «И все законодательства в мире, которые понимали свою высокую задачу, – пишет Чичерин, – стремились осуществить эту идею в человеческих обществах» [44].

В человеческом общежитии, согласно Чичерину, присутствуют два противоположных элемента: «Духовная природа личности состоит в свободе; общественное начало как ограничение свободы выражается в законе. Поэтому основной вопрос заключается в отношении закона к свободе [45].

Отношение закона к свободе может быть двояким – принудительным (государственный закон) и добровольным (нравственный закон). «Первое, – поясняет Чичерин, – касается внешних действий, составляющих область внешней свободы, которая одна подлежит принуждению; второе обращается к внутренним побуждениям, истекающим из свободы внутренней. Из первого рождается право; второе составляет источник нравственности» [46].

Отвергая смешение права и нравственности, Чичерин трактовал их в качестве двух самостоятельных начал. При этом он считал, что юридический закон и нравственный закон имеют общий источник – признание человеческой личности. «Право, – писал он, – не есть только низшая ступень нравственности, как утверждают морализирующие юристы и философы, а самостоятельное начало, имеющее свои собственные корни в духовной природе человека. Эти корни лежат в потребностях человеческого общежития» [47]. И вытекающие из общежития «юридические законы независимы от нравственных» [48]. Но в плане взаимодействия права и нравственности Чичерин отмечает, что «нравственность служит иногда восполнением права» и там, где юридический закон оказывается недостаточным, «нравственность может требовать совершения действий по внутреннему побуждению, например, при исполнении обязательств, не имеющих юридической силы» [49].

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 147

Подход Чичерина сыграл важную роль в утверждении идей либерализма в дореволюционной русской юриспруденции. Признание человека свободным лицом, подчеркивал Чичерин, – это величайший шаг в историческом движении гражданской жизни и достижение той ступени, когда гражданский порядок становится истинно человеческим. Многие народы положили эту идею в основу своего гражданского строя. Имея в виду отмену крепостного строя в России, он писал: «У нас этот великий шаг совершился позднее, нежели у других европейских народов, и это служит несомненным признаком нашей отсталости не только в умственном, но и в гражданском отношении; а так как признание в человеке человеческой личности составляет также и нравственное требование, то и с этой стороны нам нечего величаться перед другими. Новая эра истинно человеческого развития начинается для России с царствования Александра Второго» [50]. Вместе с тем он справедливо отмечал, что недостаточно лишь провозгласить начало свободы, необходимо Провести его в жизнь со всеми вытекающими последствиями.

Либеральные идеи Чичерина содействовали развитию гуманистических начал в российской юриспруденции. «Человеческие общества, – писал он, – суть не учреждения, а союзы лиц... В этом именно и состоит существо духа, что орудиями его являются разумные и свободные лица. Они составляют самую цель союзов. Не лица существуют для учреждений, а учреждения для лиц. От них исходит и совершенствование учреждений» [51]. С этих позиций он обосновывал необходимость реформирования российского самодержавного строя и продвижения к гражданскому обществу и наследственной конституционной монархии. При этом Чичерин развивал идеи охранительного либерализма, лозунг которого он формулировал так: «либеральные меры и сильная власть» [52].

В целом своим учением о праве и государстве, критикой позитивистских концепций, последовательной защитой свободы личности и либеральных государственно-правовых форм Чичерин внес существенный вклад в обновление и развитие юридических исследований в дореволюционной России. Влияние его идей испытали Е.Н. Трубецкой, И.В. Михайловский, П.И. Новгородцев, Н.А. Бердяев и многие другие русские авторы.

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 148

Критика позитивистских идей в русской юриспруденции была продолжена П.И. Новгородцевым (1866–1924). В своих юридических воззрениях, в понимании права и государства, соотношения личности и государства он разделял основные идеи индивидуализма и либерализма. Его правовые взгляды находились под заметным влиянием кантианства и естественного права, необходимость возрождения которого является стержневой идеей всей его юридико-теоретической позиции. В целом весь подход Новгородцева пронизан стремлением утвердить нравственный идеализм в юриспруденции. С этим связаны и его призывы к возрождению естественного права в качестве необходимой духовной и нравственной основы права. Только с помощью таких идеальных построений и морального обоснования права, полагал он, можно преодолеть кризис современного правосознания [53].

Человечество, согласно Новгородцеву, всегда стоит перед выбором между общественной гармонией и свободой. Делая выбор в пользу свободы, равенства и прав индивидов, самоценной личности, Новгородцев обосновывает идею свободного социального развития – без утопической конечной цели (в духе Руссо, Канта, Маркса и других мыслителей, которые абсолютизировали цели и средства гармоничного конечного идеала), реализация которой неизбежно ведет к насилию и потере свободы.

Поэтому, подчеркивал он, нравственный долг каждого – вложить свои усилия «в неопределенную перспективу грядущего», содействовать реализации нравственного принципа «свободного универсализма», осуществлению «идеи свободной солидарности всех», в которой свобода и равенство лиц сочетаются со всеобщностью их объединения [54].

В данной связи Новгородцев считал, что для внедрения в современную позитивистскую юриспруденцию нравственных идеалов «требуется именно возрождение естественного права с его априорной методикой, с идеальными стремлениями, с признанием самостоятельного значения за нравственным началом и нормативным рассмотрением» [55]. Защищая идеи естествен-

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 149

ного права, он писал: «Под влиянием Савиньи [56], Шталя и некоторых других писателей на естественное право и до сих пор многие смотрят, как на старое заблуждение, которому нет места среди теорий современной науки. Однако более внимательное изучение предмета показывает, что естественное право представляет собою неискоренимую потребность человеческого мышления и исконную принадлежность философии права» [57].

Естественное право в его соотношении с позитивным правом выступает как идеал, «создаваемый ввиду недостатков и несовершенства положительных установлений» [58]. В силу отставания положительных законов от движения истории и ее требований в жизни постоянно и неизбежно возникают конфликты между старым порядком и новыми прогрессивными стремлениями. «Из этих конфликтов, – поясняет Новгородцев, – и зарождается обыкновенно естественное право как требование реформ и изменений в существующем строе» [59].

Поясняя значение естественноправового подхода для углубления и развития юридических исследований, Новгородцев писал: «Современная юриспруденция относит название права исключительно к нормам положительным, признанным в законе или обычае, охраняемом властью и судами. Идеальные требования не представляют собой права в строгом смысле слова, а суть только проекты будущего права. Такими именно проектами и являются все теории, которые мы рассматриваем в нашем курсе; все это – идеальные планы общественного переустройства, – планы будущего, более или менее близкого. С этой точки зрения можно восстать против названия «естественное право», так как всякое право, как на этом настаивают современные юристы, по существу своему есть право положительное. Но нельзя не видеть, что так называемое естественное право как идеал для положительного, как требование его реформы есть исконное проявление философской мысли, есть сама философия права» [60].

Настойчивая пропаганда Новгородцевым идей нравственного идеализма и возрождения естественного права сыграла

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 150

большую плодотворную роль в развитии дореволюционной русской юриспруденции и ее ориентации на философско-правовые исследования, в критике консервативно-охранительных идей юридического позитивизма. В этом же духе он активно действовал и в годы эмиграции, организовав Русский юридический факультет в Праге.

Предыдущий | Оглавление | Следующий